сиреневый кристалл
I
Тяжеловесная Нева походила на мудрую старуху. Она
распускала волосы по плечам и расчесывала их коричевым черепашьим гребнем,
оставшимся ещё с тех времён. Вот странно, все мои бабки и прабабки не
утеряли пышности волос до самой смерти и расчёсывали их одинаково: сначала
ровный пробор, затем – плавное продвижение гребня-черепашки по волнам к
пристани плеча. Я малолеткой пошла топиться из-за двойки и замечания в дневник,
побежала к Неве, спустилась по ступенькам возле сфинкса и... Недаром сфинксы
поселились около воды, они отгоняют Харона подальше от маленьких чокнутых
девочек, решивших утопиться из-за двойки по математике. Кышш-ты, говорят они
Харону, дуй в свою Грецию под полным парусом, ты не здешний. Мы-то прижились,
намекают, да и вид тут получше песков и верблюдов исторической родины, нас
любят, поэты поэтизируют, певцы пропевают, писатели прописывают. Счастье! А ты,
кышш-ты, ты наших девочек не трогай. Харон уплыл, а я осталась под взглядом
сфинкса, прилипнув пятками к питерскому граниту, будто к железу в морозный
день.
Осталась и тяга к воде. Туапсе, Анапа, Геленджик... Сладкозвучные времена,
летние каникулы, виноград и персики, стайки страшных местных, от которых
надо подальше, солнце и усыпляющий песок пляжа. Одесса, неисправимый говор
вокруг, усатая продавщица мороженого. Душный автобус, идущий-везущий на пляж,
вкус местных пирожков. Куда там бледнолицей питерской девочке до загорелых
пышногрудых одесситок, разве моя помада могла сравниться с плотскими сиреневыми
лепестками их губ... Тётя Надя, тётя Рая, Игорёк, Ларисочка, ау, где вы?
Растворились в душном мареве одесского вечера, затерялись между седыми головами
над чёрными волнами, ау-у. Впрочем, дело прошлое, не докричаться.
Да и сейчас у меня под боком – четыре моря, правда,
три из них не очень настоящие, слишком уж близок иной берег. Впрочем,
интересно посмотреть на Иорданию в ясный день, представляя себе все наши майсы
про Моше, и по-бабьи пригорюниться, думая о нём. Б-г любит аллетерацию, недаром
звукопись у наших морей по-русски просторна: Красное море – Мёртвое
море – Тивериадское море – Средиземное море. Но смеркается, и
моря переходят на шёпот иврита: Ям Суф, Ям hа-Тихон, Ям hа-Мелах...
Киннерет* – в стороне, особняком, недаром рассказывают, что по нему ходил ТОТ
САМЫЙ. Я бы тоже непрочь прогуляться на фоне заката, поскользить по нежной
ряби, да очень уж сильны вечерние ветра.
_______________________________________________________
*Местное название
– на иврите – Тивериадского моря (озера).